В настоящее время нет нужды производить на свет новые определения анархизма — будет достаточно сложно улучшить те, которые были разработаны уже давно разными именитыми умершими иностранцами. Не нужно задерживаться и над всем известными приставками к анархизму, — коммунизм, индивидуализм и так далее, — в книгах все это подробно описано. Гораздо важнее разобраться в том, почему сегодня мы ни на шаг не приблизились к анархии по сравнению со временами Годвина, Прудона, Кропоткина и Гольдман. Причин много, но те из них, которые более других нуждаются в осмыслении, это причины, которые несут в себе сами анархисты, потому что именно эти причины — в отличие от других, может быть, — возможно устранить. Возможно, но вовсе не обязательно, что так и произойдет.
Мой вывод, сделанный после многих лет изучения, а иногда и душераздирающей деятельности в анархической тусовке, сводится к тому, что анархисты являются одной из главных причин — я подозреваю, что одной из самых значимых причин, — почему анархия остается эпитетом без малейшего шанса на реализацию. Честно говоря, многие анархисты просто не умеют жить в автономной, стремящейся к добровольному сотрудничеству манере. Многие из них не очень умны. Они имеют тенденцию к излишней опоре на собственно анархическую классику и внутренние писания и исключают из оборота более широкие знания о мире, в котором мы живем. Будучи по природе достаточно робкими, они объединяются с такими же как они сами, в глубине души понимая, что никто из (соратников) не будет взвешивать идеи и действия друг друга в соответствии со стандартами практического критического разума, что никто не будет слишком возвышаться над господствующим уровнем путем своих личных достижений, и прежде всего, что никто не будет подвергать сомнению устаревшие поверья анархической идеологии.
Анархизм в значительной степени является не вызовом существующему порядку, а скорее очень специализированной формой приспособления к нему. Это образ жизни, или некое дополнение к образу жизни, который имеет свой собственный набор поощрений и жертв. Бедность обязательна, но именно в силу этого не возникает вопросов о том, может ли тот или иной анархист быть чем-то кроме неудачника, если не брать в расчет идеологию.
История анархизма — это история беспримерных поражений и жертв, и в то же время анархисты чтят своих замученных предшественников с патологической преданностью, которая способна навести на подозрения о том, что анархисты, как и все остальные, считают, что хороший анархист — мертвый анархист. Революция — потерпевшая поражение революция — славна, но ее место в книгах и на страницах изданий. В этом веке, — Испания 1936 года и Франция 1968 года лучшие тому примеры, — революционная волна застала официальных организованных анархистов врасплох, и поначалу они не оказывали этим событиям поддержки, если не хуже. За причинами этого не надо далеко ходить. Не то, чтобы все эти идеологи были лицемерами (хотя некоторые были). Просто они выработали ежедневную рутину анархической борьбы, которую они бессознательно считали растянувшейся на неопределенный период просто потому, что никто на самом деле не мог себе представить революцию здесь и сейчас, и они реагировали со страхом и желанием защитить себя, когда события далеко превзошли их риторику.
Другими словами, встав перед выбором между анархизмом и анархией, большинство анархистов сделает выбор в пользу идеологии и субкультуры анархизма, нежели предпочтет опасный скачок в неизведанное, в мир безгосударственной свободы. Но поскольку анархисты почти единственные общепризнанные критики государства как такового, эти боящиеся свободы люди неизбежно займут значимые или, по крайней мере, видные позиции в любом восстании, которое будет направлено против государства. Будучи по своей природе последователями, они окажутся во главе революции, которая подвергает сомнению их статус не в меньшей степени, чем статус политиков или собственников. Сознательно или нет, анархисты будут саботировать революцию, которая без их вмешательства, быть может, уничтожила бы государство не останавливаясь ни на минуту, чтобы воспроизвести древнюю драку между Марксом и Бакуниным.
По правде сказать, анархисты, которые взяли себе это имя, ничего не сделали, чтобы бросить вызов государству не поверхностными писаниями, полными специального жаргона, которые никто не читает, но заразительным примером иного образа отношений между людьми. Анархисты, занимающиеся своим бизнесом анархизма, это лучшее развенчание анархических претензий. Конечно, в Северной Америке, по крайней мере, централизованные «федерации» рабочих организаторов распались в апатии и желчности (и это хорошо), но неформальная социальная структура анархизма по-прежнему насквозь иерархична. Анархисты безмятежно подчиняются тому, что Бакунин называл «невидимым правительством», которое в их случае состоит из редакторов нескольких наиболее крупных и продолжительное время выходящих изданий.
Эти издания, несмотря на кажущиеся идеологические различия, имеют одинаковый подход — «старшие лучшие знают» — к своим читателям, а также своего рода джентльменское соглашение между собой о том, чтобы не нападать друг на друга, чтобы не выявить непоследовательности или каким-либо иным образом не подорвать свои классовые интересы, заключающиеся в гегемонии над рядовыми участниками движения. (…) Всякая организация имеет с другой организацией гораздо больше общего, чем с любым из неорганизованных анархистов. Анархическая критика государства, если бы она была действительно понята анархистами, является по сути частным случаем критики организации. И на определенном уровне анархические организации ощущают это.
Анти-анархисты заключают, что если уж есть иерархия и подчинение, то уж пусть лучше они будут существовать открыто и так и будут называться. В отличие от этих ученых мужей (правых либертарианцев, минархистов, например), я упрямо стою на своей оппозиции по отношению к государству. Но не потому, что, как часто утверждают анархисты, государство «не является необходимым». Простые люди считают это утверждение анархистов смехотворным, и так и должны поступать впредь. Очевидно, что в индустриальном классовом обществе как наше, государство является необходимым. Вопрос заключается в том, что государство само создало условия, в которых оно действительно необходимо, лишив силы личности и их непосредственные добровольные объединения.
Более того, подпорки государства (работа, морализм, индустриальная технология, иерархическая организация) не являются необходимыми, а наоборот являются противоположными удовлетворению наших потребностей и желаний. К сожалению, большинство направлений анархизма принимают все эти предпосылки государства, и в то же время выступают против их логического продолжения — государства.
Если бы не было анархистов, государству пришлось бы их выдумать. Мы знаем, что в некоторых случаях оно именно так и поступало. Нам нужны анархисты необремененные анархизмом. Тогда и только тогда мы можем действительно серьезно разжигать анархию.
Перепечатано с avtonom.org/old/lib/theory/bblack_anarchism.html
